Пятый угол - Страница 37

- Пожалуй, но сблизились мы последние два-три года. Я перестал быть обременен своими семейными заботами и часто останавливался здесь на несколько дней, тем более, что его здоровье оставляло желать лучшего.

- Вызывало тревогу состояние его здоровья в последнее время?

- Сердце не давало особых надежд.

- Понятно, что ему были противопоказаны волнения и эмоциональные перегрузки. Могло случиться так, что приезд племянника из России оказался толчком к ухудшению здоровья?

- Я тоже опасался этого. Но, к моему удовлетворению, положительные эмоции оказались полезны его организму.

- А мистер Моррисон был в близких отношениях с адвокатом?

- Не берусь утверждать это. Между ними существовали многолетние рабочие отношения; встречались и здесь, на вилле, но не очень часто. Нотариус был человеком замкнутым, немногословным, и их общение имело место, главным образом, вокруг шахматной доски. К контакту с другими членами семьи он не стремился, разве что с Беном.

- Тем не менее, как близкий семье человек был приглашен на этот обед и присутствовал, несмотря на свою замкнутость и нелюбовь к общественным мероприятиям.

- На то была другая причина.

- Мистер Бэрри, продолжите, пожалуйста, — это может оказаться важным.

- Приезд родственника из России.

- Желание познакомить их?

- И не только. Нотариус вел личные дела семьи Вольских, и Давид предполагал внести в них кое-какие изменения.

- Вам известно — какие?

- Это уже допрос, комиссар?

- Ни в коем случае, мистер Бэрри, но и не праздное любопытство; убийство или несчастный случай не оставляет нам иной возможности, кроме как установить истину, причем — в самые короткие сроки. Естественно, никто из присутствовавших в доме не будет обойден вниманием. Я ясно выражаюсь, мистер Бэрри?

- Вполне.

- Буду стараться делать это с подобающей ситуации деликатностью, и хотел бы, чтобы каждый отнесся с пониманием важности и необходимости откровенного диалога. Вы, при желании, могли бы в этом помочь.

Бэрри удивленно посмотрел на комиссара.

- Интересно, какого сорта информацию о семье вы ждете от меня?

- Вы меня неправильно поняли: вас, как врача и друга семьи, прошу оказать воздействие на всех родственников, чтобы они отнеслись к моей работе спокойно и объективно, по- возможности. Что же касается информации, известной лично вам и способной пролить свет, то я не сомневаюсь в ее важности. Например, вы уклонились от ответа о документе, который в тот вечер подвергся изменению. Мы в состоянии узнать это своими способами, но пострадает оперативность. Доктор, вам есть, что сказать мне?..

Бэрри отошел от окна и сел в кресло напротив комиссара.

- Да. Давид вносил некоторые изменения в свое завещание.

- Вам известно — какие?

- Нет, я не присутствовал при его подготовке и не читал. От меня, как от врача, требовалось лишь письменно подтвердить, что Давид Вольский сделал это в полном умственном здравии.

- После этого Моррисон, забрав документ, сразу же уехал?

- Нет, они вдвоем еще оставались беседовать в кабинете, а я ушел в отведенную мне комнату.

- Где находиться ваша комната?

- Как раз напротив этого кабинета.

- Как вы узнали о случившемся?

- Меня позвал Джон — слуга в доме, и сказал, что Давиду плохо. Когда я вошел в спальню, он был без сознания, а через несколько минут приехала скорая помощь.

- Моррисона в доме уже не было?

- Я не видел его.

- Был ли в этот момент в доме кто-то чужой?

- Я был слишком занят больным.

- Можете ли вы, как врач, много лет знающий организм адвоката, сказать: случившееся с его сердцем — это закономерный результат болезни или ответная реакция на стрессовую ситуацию? Я имею в виду, что он узнал о несчастье с Моррисоном.

- Ответ не может быть однозначным. С одной стороны — сердце Давида было сильно изношено, но в соответствующих тепличных условиях жизнь его могла продлиться, хотя утверждать это с полной уверенностью не рискнет ни один специалист. С другой стороны, если он узнал о трагедии Моррисона, это — верный путь к инфаркту.

- Поставлю вопрос в несколько иной плоскости: если бы он узнал о случившемся более подготовленным психологически и медикаментозно — могло бы это спасти его жизнь?

- Конечно, вероятность возросла бы. Вы предполагаете здесь чей-то злой умысел?

- Спасибо, доктор. Ваша информация весьма интересна, несмотря на ее предельную лаконичность.

Сэм вышел в парк. Дождь почти прекратился, и люди группами стояли перед главным входом в дом. Машины продолжали подъезжать, и всё новые посетители проходили к месту прощания с телом Давида Вольского. Комиссару были знакомы многие из них: чаще всего люди немолодые, занимающие высокие посты в своих организациях и хорошо знавшие покойного; отдельно стояла группа журналистов. Глядя на всю эту картину, Сэм вновь почувствовал, что ни Скотленд-Ярду, ни ему лично в этом деле пощады не будет.

В стороне он увидел сослуживцев и среди них — Майкла Бриггса, Поля Хаккета, Джона Смита и подошел к ним. Хаккет рассказывал какую-то историю, связанную с Давидом Вольским. Бриггс отвел Сэма в сторону:

- Есть что-нибудь стоящее, комиссар?

- Только предположения, не более. Вас уже сильно достают звонками?

- Пока терпимо, но долго мы не выдержим.

- Завтра утром буду в Ярде и доложу подробнее.

Ровно в три часа траурная процессия выехала из ворот и

направилась в сторону Оксфорда; Сэм вернулся в дом. Справа, по коридору, он услышал два женских голоса.